Ант Скаландис - Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]

Кажется, они так и поступили. Не из экономии, а из солидарности. И ради эксперимента.

Только Циркач сидел теперь за столиком вместе со мной и Эльфом, заявив, что уже никого и ничего не хочет. Он тупо смотрел на очередное разнузданное шоу под тихую вкрадчивую музыку и удивленно бормотал:

— Не возбуждает! Ну, совсем не возбуждает.

— Все, братец, — констатировал я, — ты, наконец, объелся. Шесть партнерш за одну ночь — это все-таки перебор.

— И это, ещё не считая тех, которые меня заводили, но не отдавались, — почти застонал Циркач.

— Коньячку? — предложил Эльф.

— Не хочу, — вяло отозвался Борька. — А впрочем… Давай! Вдруг поможет.

И Циркач принялся вдумчиво потягивать «Эмпериаль», вдыхая аромат и закатывая глаза от неземного блаженства, словно кто-то ему под столом делал минет.

— Хорошо погуляли, — резюмировал Эльф. — Ты-то хоть получил удовольствие, аскетище? Не пьет, не курит, женщин только щупает робко, как мальчик… Что за жизнь у тебя, Крошка? Может ты и не человек вовсе?

Я посмотрел на него долгим взглядом. На что намек? На мои алкогольные экзерсисы? Знает ведь наверняка. Этот — все знает. Но говорить о собственной феноменальности сейчас не хотелось, и я мгновенно перевел стрелку.

— Я-то человек, а вот ты, Юра… Ты так и не объяснил нам, на чьей стороне играешь.

— Хорошо! — Эльф был все-таки уже пьян и говорил хоть и четко, но с неумеренной аффектацией. — Хорошо, рассказываю. Только слушай внимательно и не переспрашивай потом. Я уже объяснял тебе, что на этой планете есть две противоборствующих силы. Если угодно, добро и зло, если угодно, демократия и тоталитаризм, если угодно, стремление к порядку и стремление к хаосу, назови, как хочешь, но силы все равно две. Конфессии, концепции, государства, партии, нации — это все лирика. Есть две силы, которым не можно победить друг друга. Победа одной из них означает конец света. В противостоянии заключено равновесие. Но проклятый технический прогресс дает все больше шансов смещать естественное равновесие в ту или иную сторону.

Он сделал паузу, хотел ещё выпить, потом вспомнил, что после таблеток уже не пьет. И продолжил:

— Во все века кто-то должен был следить за борьбой титанов. Назовем этих людей третьей силой. Они всегда действовали предельно аккуратно и незаметно, но сегодня, приходится вмешиваться все активнее и активнее. Иначе — хана. Вот и все. Так что я ни на чьей стороне. Я — на стороне жизни. И против смерти. Понятно?

— Более-менее, — пробормотал я растерянно.

Потом все-таки нащупал следующий вопрос:

— И где же находится центр этой контролирующей всех организации?

— Не здесь, — серьезно сказал Эльф. — Он и не может находиться на Земле.

— А-а, — разочарованно протянул Циркач, напоминая о своем присутствии. — Ты — инопланетянин!

— Сами вы инопланетяне, — обиделся Эльф и цинично затушил сигарету в фужере с недопитым коньяком стоимостью четыреста долларов за порцию. — Я связан с Землей гораздо сильнее, чем вы. Просто вы живете здесь впервые, а я в девятнадцатый раз.

Даже Циркач не нашелся, что ответить, а я глупо спросил у этого самозванного Дункана Маклауда:

— Ты бессмертный?

— Все люди бессмертны, — скучно ответил он, — только не все знают об этом.

Я поморщился, уже готовясь спросить, какой именно из христианских церквей он отдает предпочтение, но продолжение оказалось неординарным.

— Дослушай, Крошка. Не все знают о своем бессмертии. Я — знаю. Достаточно давно и наверняка. Заметь, не верю, а знаю. Такое знание называется Посвящением. С большой буквы. А такие люди, как я, — Посвященными. Посвященных намного больше, чем принято считать. Но только некоторые из них, называемые избранными, умеют после смерти возвращаться назад, на Землю. Вот они-то и осуществляют контроль за равновесием в мире.

— Здорово, — сказал Циркач, почти увлекшийся этой байкой. — Значит все-таки центр вашего тайного общества где-нибудь на Тау Кита?

— На Тау Кита — погода не та, — задумчиво проговорил Эльф и небрежно прикурил новую сигарету от указательного пальца. Как от зажигалки.

— Браво, — апатично похлопал Борька. — Ты готовил этот номер к шестидесятилетию Советского цирка?

И мне вдруг подумалось, что он со своими девочками тоже выпил не сто граммов коньяка, а раз в пять больше. Я не мог поддержать ироничного настроя Циркача. Потому что ясно видел собственными глазами: не было никакого фокуса — просто человек прикурил сигарету от указательного пальца. Потому что он не совсем человек.

— Видите ли, других обитаемых планет в том смысле, как вы себе представляете, не существует в природе, — зачем-то начал объяснять Эльф. — Есть только разные уровни бытия. Их всего десять, но сейчас не об этом речь. С Земли, то есть с первого уровня бытия люди, умирая, переходят на второй, и вот оттуда мы умеем возвращаться обратно. Но, к сожалению, даже мы, избранные, до сих пор не научились на втором уровне бытия находить своих погибших друзей, которые не были Посвященными. Вот такая беда. Научиться бы! И можно больше не возвращаться. Честно говоря, я уже устал от этих перелетов.

Эльф говорил спокойно, буднично, словно речь шла о регулярных рейсах Москва — Берлин, а не о жизни и смерти.

— Мне кажется, я уже выполнил свою миссию. Вот только очень больно оставлять на Земле Нику…

Потом он внезапно, оборвал сам себя.

— Все, ребята, я пошел в душ. И вы собирайтесь потихонечку. Каких-нибудь два часа осталось. Надо быть в форме.

И он действительно был в форме — бодр и подтянут, когда мы, покинув утомленный, засыпающий на глазах Рипербан, поехали в офис маленькой фирмы в районе Альтона, в удобной близости от объекта.

Эльф намерен был позвонить Линдеманну часов в семь утра, когда тот, по расчетам, собирался ехать из аэропорта домой, но хитрый Димыч опередил давнего соперника и позвонил сам в половине седьмого. Не из аэропорта, а уже из дома.

— Юрка! Куда ты пропал? Быстро дуй ко мне!

— Как это, быстро? — обалдел Эльф. — Я только проснулся. Я сейчас не могу, мне ехать далеко.

Он нес какую-то мутную ахинею. Он оказался не готов. И, наконец, сообразил разорвать связь:

— Я тебе перезвоню, Димыч.

Мы посмотрели друг на друга шальными глазами, и Эльф еле слышно произнес:

— Пли!

Я нажал на кнопку дистанционника, не испытывая ни малейших угрызений совести. В тот момент мне хотелось только одного — поскорее добраться до самолета, откинуться в кресле и спать.

Но ничего не случилось.

Объект был от нас меньше, чем в полукилометре, и не услышать взрыва было просто нельзя. Значит, что-то произошло, что-то из ряда вон выходящее.

— Звони ему, — приказал я, чувствуя, что Эльф уже плохо соображает и вряд ли способен принять решение самостоятельно.

Он набрал номер.

— Ты чего трубку бросаешь, урод?! — снова заорал Линдеманн с истеричными нотками в голосе. — Ты хоть представляешь, что здесь у меня происходит?! Кто-то заминировал мой дом. Я послал вперед себя профессиональную группу антитеррора. Не обижайся Юрка, это не потому, что я тебе не доверяю, это потому, что мои аналитики предсказали возможную ловушку, засаду. Видишь ли, за время моего отсутствия в Гамбург — по агентурным данным — прибыли враги. Много врагов. Понимаешь, я ждал живых террористов под диваном, а оказалось кто-то напичкал весь мой дом тротилом. Или чем сейчас принято взрывать дома? Аммонитом?

— Си-4, — подсказал Эльф.

— Что ты говоришь? — не расслышал Дитмар.

— Си-4 — это такая американская взрывчатка, — тупо повторил Эльф.

Он вел себя как сомнамбула. Он уже ничего не соображал. И мне сделалось страшно.

— Правильно! — обрадовался Дитмар. — Мои спецы как раз и обнаружили некоторое количество Си-4. Им только не удалось найти всю взрывчатку, зато они обнаружили пару детонаторов, поняли принцип взрывного устройства и отключили его. Теперь дистанционный взрыватель не работает. Но все равно опасность сохраняется. Юрка, приезжай скорее, помоги мне разобраться с этой ерундой!

— Позови Нику. На минуточку, — выдавил Эльф тихим, бесцветным голосом.

Он словно бы и не слышал всего, что говорил ему Дитмар.

Но просьба была настолько решительной и неожиданной, что Линдеманн, конечно, подчинился и крикнул жену.

— Ника, — сказал Эльф, не меняя интонации. — Срочно приезжай ко мне. — Эльбхаусзее, четырнадцать. Ты помнишь этот дом?

— Помню, — сказал она.

— Приезжай, это вопрос жизни и смерти. Я уже девятнадцать лет не просил тебя ни о чем. Сегодня — прошу.

Он был уверен, что Ника поедет. В его голосе звучала эта уверенность. Звучала сквозь усталость и тоску и набирала силу победного клича.

— Все, — сказал нам Эльф. — Ника едет сюда. Задержите её. Я скоро вернусь.